Максиму начинало казаться, что даже погода против спасения паладина — так тяжело передвигались лошади, вязли в грязи. Поднялся сильный ветер, склоняющий величественные кроны деревьев к земле. Некоторые стволы не выдерживали и ломались, падая по краям дороги и на саму тропу. В такую пору начинать верить в высшие силы: все выглядело так, будто боги разгневались на отряд за ту проказу, что учинили Лан с Максимом во время сражения и теперь желают помешать спасению паладина.
— Макс, у нас проблемы. — Демон перекочевал с лошади Варта на лошадь землянина. — За нами следят, и это явно не люди.
— Или нелюди… — демон податливо закивал головой в знак согласия.
Слорг и бароном приготовились к сражению. Минута тянулась за минутой, но лишь порывы сильного напористого ветра нарушали стоявшую на тропе тишину. Существа (были ли это химеры или что-то еще друзья не брались утверждать) следовали за отрядом, но не нападали.
— Ментально давят, заразы. — Со злобой в голосе озвучил демон то, что давно было у всех на уме.
Так продолжалось несколько часов, пока отряд ни достиг места, указанного на импровизированной карте крестом. Маленькая, заброшенная церквушка, разрушенная почти до основания, стояла в чаще темного, почти мертвого леса. Зловещий вид: темные облака, не слышно ни пения птиц, ни звука других животных, многие деревья обуглены или вовсе засохли. Мимо церквушки протекал мелкий, едва заметный ручеек с мутной водой. Плохой знак, если верить простому люду, увидеть на святой земле мутную воду. Даже обыкновенная трава и цветы не росли перед церковью.
Крест на вершине святого здания накренился влево, парадные двери, держащиеся лишь на святом духе (который, впрочем, давно покинул это место) и готовые в любой момент слететь с петель, открывали путникам проход в кромешный мрак.
Мать Хат скрылась за тучами, оставив путников одних среди кромешной темноты, порывов ледяного ветра и созданий Бездны. Из леса показались силуэты, медленно двигающиеся к церкви и упорно не желающие замечать «гостей».
— Нас уже ждут. — Не спрашивал, утверждал Максим. — А раз так, то не станем разочаровывать гостя.
Макс хотел уже зажечь пару светляков, но Лан схватил друга за руку.
— Не стоит. Кто знает, как они себя тогда поведут.
Варт с Кладием были полностью согласны с бароном.
Когда последняя тварь зашла внутрь святого здания, друзья медленно пошли следом, оглядываясь по сторонам и ожидая подвоха в любой момент. Помещение встретило путников тяжелым воздухов, наполненным смертью. Повсюду: на полу, на скамьях лежали пропавшие останки людей, о которых роптал люд окрестных деревень. Беднягам без их воли повторно дали жизнь, не всем, но большинству, не спрашивая разрешения и не страшась божьей кары.
В конце зала, на пьедестале, лежал связанный паладин и был явно без сознания. Хат снова вышла из-за туч. Огромный стеклянный витраж с плачущим ангелом и прекрасной юной девой, утешающей его — вот что увидели друзья в ночном свете. Белоснежные крылья посланца небес обгорели, с обуглившихся концов падали темные, словно угли перья, и он больше не мог взлететь туда, где ждал его Отец. Его плачущие глаза, наполненные печалью и разочарованием смотрели высоко в небеса, в надежде на то, что Он не забудет того, кто рьяно и бережно относился к воле Его. В руках он держал меч, воткнутый в обожженную землю, на которой не росло ни единой травинки, а по лезвию медленно стекала кровь врагов Его, что призван он был остановить во благо лучших созданий Творца — людей. Ступни некогда белокрылого посланца крепко увязли в сырой, вязкой земле, насквозь пропитанной кровью, и земля та не желала отпускать ангела в путь, в священное странствие. Темноволосая юная дева, от красоты которой захватывало дыхание, дальней рукой гладила обуглившиеся, некогда белоснежные крылья ангела. Ближней же она заносила над белокурой головой посланца Небес острый, сверкающий в лучах заходящего солнца кинжал. Не было ни слез, ни страдающего лица, лишь сухих глаза, в которых читалось желание облегчить муку существа, пришедшего из другого мира, желание помочь, прекратить страдания. Ступни ее крепко стояли на земле, в отличие от ангела, а рядом с ними мастер изобразил корзину полную различных фруктов: яблок, груш, винограда и персиков. Ангел не видел, как заносится роковой кинжал над его головой, поскольку взор его был устремлен далеко на запад, туда, где заходит солнце.
У каждого, пускай на секунду, но перехватило дыхание. Даже демон проникся увиденным. Настолько витраж был реалистичным, трогал даже самую черствую или темную душу — а это уже говорило о редчайшем таланте мастера.
— Удивительно, не правда ли? — послышался черствый, сухой голос, принадлежавший человеку в возрасте. — Потрясающий стеклянный витраж, я бы даже сказал лучший, что я видел в своей жизни. Настоящее произведение искусства! — из темноты вышел человек, завернутый с ног до головы в коричневую церковную рясу монаха. В некоторых местах она была порвана, но это не мешало человеку размышлять о прекрасном: — Создатель сей красоты, Вилтус де Постерццо, был настоящим гением, его работы украшают лучшие соборы и церкви в столицах по всему миру, но! — человек выдержал паузу, — Лучшее из его творений находится прямо перед вами!
Он снова замолчал, но теперь на несколько минут. Дойдя до пьедестала, на котором лежал Алекс, изгой отвернулся от «гостей» и начал смотреть на витраж, словно забыв о том, что за его спиной стоят те, кто готов в любой момент отправить его в Бездну. Затем опомнившись, он продолжил: